Долгое время книги Курта Воннегута были известны только самым дотошным читателям американской прозы. Публикуемые непрестижными издательствами, они терялись среди бесчисленных произведений, по внешним признакам относимых к научной фантастике. Появившийся в 1963 году роман "Колыбель для кошки" не привлек внимания ни одного рецензента.
Резко и неожиданно переменилась творческая судьба Воннегута шесть лет спустя, когда вышла "Бойня номер пять". Её успех был полнвм и безоговорочным: огромные тиражи, споры за право экранизации, инсценировка. За Воненгутом начали охотиться интервьюверы, его завалили письмами новоявленные поклонники. Особенно много их было среди моложежи, считавшей, что никто не выразил её взгляды и представления лучше, чем этот далеко уже не юный прозаик, у которого за плечами была война, немецкий плен, восемь лет службы в прославленной корпорации "дженерал электрик" и ещё шестнадцать, отданных - без зримого вознаграждения - литературе.
Законы книжного рынка зранят в себе элемент тайны. Трудно до конца бъяснять неожиданне взлеты популярности и наступающее ей вслед охлаждение. Но в данном случае сказались совершенно объективные причины, приведшие Воннегута в считанные мгновенья от безвестности к славе.
Шла война во Вьетнаме, самая непопулярная из всех, которые когда-либо вела Америка. Выражая мнение тысяч противников этой войн, Воннегут в интервью заявил, что, подобно Хиросиме, "она заставила нас всех осознать, до чего мы жестоки". А кроме того, "она лишила нас иллюзии, будто ммы способны конторолировать действия собственного правительства... Вьетнам показал, что рядовому человеку не дано каким бы ни было образом воздействовать на власть, хотя бы он прибегал к актам гражданского неповиновения... Властям всё это было безразлично...Тяжелый, травмирующий урок".
В "Бойне номер пять" самы впечатляющие эпиходы связаны с изображение другой войны, той заключительной её стадии, когда могущество Германии окончательно подорвано и быстро приближается развязка. 13 февраля 1945 года авиация союзников в два-три дня часа массированными налетами стерла с лица земли Дрезден, грод, где фактически ны было оборонных объектов. Погибло более ста тридцати тысяч жителей - печальный рекорд за всю европейскую историю. Военнопленный Воннегут уцелел лишь от того, что работал на бойнях, где глубоко под землей была холодильяная камера. Когда на следующий день его вывели разгребать развалины, вокруг всё напоминало ад, только пострашнее, чем на старинных фресках.
Воненгуту был двадцать один год. Впоследствии он много раз повторял, что напрасно считают, будто потрясения дрезденскогоапокалипсиса сформировали его как личность, как писателя, - для этого он был слишком молод и незрел. Но всё равно, нельзя представить себе, что бы прославленный американский прозиак создал книги, известные теперь повлюду в мире, если бы в его жизни не было той февральской ночи, когда погиб Дрезден.
"Осознать, до чего мы жестоки", эта ночь помогла с наглядносттю самого неоспоримого свидетельства. И она же открыла абсолютную неподконтрольность власти, которой нет дела до естественных, разумных человеческих побуждений. перед лицом стратегической необходимости эфемерными становились любые усилия противостоять вышедшей из берегов стихии массового убийства, гибели и разрушения. Человек оказывался лиобо обреченной жертвой, либо бесправным механическим исполнителем чьей-то бездушной и злой воли.
Об этом и рассказано в самой знаменитой книге Курта Воннегута. Вышедшая в 1969 году, она оказалась необыкновенно созвучной тогдашнему умонавтроению. Вьетнамская война, продолжавшаяся мощному движению протеста, нанесла глубокую травму общественному сознанию. Вместе с похоронками в США приходили документальные подтверждения духовной и нравственной деградации, озверения вчерашних подростков, отправленнх за тридевять земель в джунгли, чтобы с автоматами в руках охранять дряхлый сайгонский режим, ещё одного "апокалипсиса сегодня", как назвал свой фильм о Вьетнаме режисер Френс Коппола.
И крепла уверенность в том, что традиционные либеральные верования обанкротились, что нет нет никакой возможности обуздать высоко взметнувшуюся вылну насилия, что власть действует, руководствуясь лишь собственной антигуманной логикой, а личности не на что расчитывать в конфликте с этой обезумевшей властью. Духовно уцелеть , оставаясь человеком среди бесчеловечного мира, можно только, использовав единственный шанс: противостояние духа, особое устройство сознания, необходимое воспитывать так, что бы тужда не проникали губительные веяния из окружающей реальности, в которой более нет ценностей, внушающих надежду.
Такое мироощущение простодушно, но необылкновенно точно сформулировал один из героев Вннегута, сказав: "Черт побери, приходится быть добрым".Просто ради выживания.
Целое поколение выросло с твердой уверенностью, что это и есть конечная истана жизни. Воннегут стал писателем того поколения, выразив его чувства и мысли достоверно, целоcтоно, ярко - как никто больше.
Меж тем он никогда не предназначал себя к роли художника, где обретает свой голос и воплотит свое представление о действительности послевоенная Америка. Курт Воннегут - сын архитектора, которому родителю могли обещать не так уж и много: скромный колледж да профессию отца. Он, однако, предпочел химию. Много лет спустя, когда имя Воннегута приобретает широкую известность, университет, где учился будущий писатель, присудит ему учебную степень, но не как ученому, а как литератору, обогатившему знание о человеке. "Колыбель для кошки" сочли достаточно серьезным вкладом в сороковищницу такого знания, и автор получил ученую степень магистра антропологии.
Сюжет вполне воннегутовский по своей аналогичности на грани абсурда. Однако занятия химией, а особенно годы, проведенные в "Дженерал электрик", не прошли бесследно для творчества американского писателя. Гораздо раньше тех многих, обладающих литературным претстижем, Воннегут понял, какой драмматический материал таит в себе релаьность ХХ века, "века науки". И эта реальность подсказала конфликты его лучших книг.
Подобно большинству своих сверстников, Воннегут пережил период безоговорочной веры в творческий и социальный потенциал науки, а вслед за тем - период полного разочарования в ней, неприятия, граничащего с технофобией. Об этом он говорил в речи перед студентами по выходе "Бойни номер пять": "Мы только и слышали, что научная мысль сделает нашу жизнь необыкновенно приятной и счастливой. А получилось так, что высшее завоевание научной мысли было сброшено на Хиросиму... С тех пор я остаюсь пессемистом - твердым, хотя и не во всех случаях взирающим на мир с безнадежностью".
Но не только шок Хиросимы вызвал такую перемену взглядов. Это была кульминация, а сам процесс пересмотра и представлений о возможностях науки начался раньше, и был связан, с кризисом идеологии "техкнократического утопизма", одно время необыкновенно влиятельной, потому что она внушала иллюзию, будто с прогрессом науки, с триумфами автоматики, кибернетики будут найдены решения мучительных, вечных проблем человеческого бытия. Иллюзия, кстати, оставалась стойкой и после Хиросимы. Воннегут вспоминает, что его сослуживцы по "Дженерал электрик" были убеждены, "Не сегодня-завтра кто-то получит фотоснимок самого Госопода Бога, и продаст негатив журналу, пропагандирующему достижения новецшей механики".
Самому ему были понятны причины, порождавшие этот наивный энтузиазм. Отрочество и юность Воннегута совпали со временем Великой Депрессии, неслыханного жестокого экономического кризиса, который охватил западный ми в 3-е годы. Люди той поры терялись от повседневных лишений, массовой безработицы, развала, хаоса, и нужны была хоть какая-то надежда, что со временем жизнь всё же войдет в нормальное русло, а надежды естественно связывалась с успехами науки и техники - больше её связывать было не с чем.
............продолжение следует..............
А.Зверев
"Динамическое напряжение" Вступительная статья к сборнику романов "Сирены титана". - 1993
