Роман Курта Воннегута «Бойня номер пять»
 в контексте биографии автора.

 Из выступления Рэя Бумховера, редактора журнала Traces of Indiana and Midwestern History («Историческое наследие Индианы и Среднего Запада»), в рамках конференции о писателях Индианаполиса. Конференция спонсировалась библиотекой Indianapolis-Marion Public Library (Публичная Библиотека штата Индианаполис, Округ Мэрион) в 1994г. В печатном виде доклад Рэя Бумховера вышел в 1999г. в весеннем выпуске его журнала.

 29 мая 1945г., спустя 21 день после капитуляции Германии, один отец из Индианаполиса получил от сына письмо; от сына, который после сражения в Бельгии в декабре 1944г. (последней массированной атаки немецких сил во второй мировой войне) числился в списках пропавших без вести. Юноша, служивший разведчиком при 106-й пехотной дивизии, попал в плен к немцам, проблуждав несколько дней в тылу врага. «Штыки», писал он отцу, «не очень-то эффективны против танков». В итоге, молодого солдата родом из Индианаполиса переправили в трудовой лагерь, где он был задействован в производстве витаминных добавок для беременных женщин. Индианцу удалось пережить британо-американскую бомбардировку, укрывшись в подземном мясо-хранилище. В результате того рейда объединённых сил город был практически стёрт с лица земли, погибло около 135 тысяч человек, что превысило число жертв в Хиросиме и Нагасаки. После бомбёжки солдат написал отцу: «нас заставили выносить трупы из бомбоубежищ: дети, женщины, старики; контуженные, сгоревшие, задохнувшиеся. Местные жители проклинали нас и забрасывали камнями, пока мы доставляли тела к огромным погребальным кострам».

 В результате решающей атаки войск Красной Армии против нацистов, молодой солдат освободился из плена. Вернувшись в Америку, он – Курт Воннегут младший – в течение многих лет пытался облечь в слова то, что пережил в те жуткие памятные часы. Вначале казалось, что это не составит труда. «Я думал, что мне будет очень легко написать о разрушении Дрездена, потому что надо было только рассказать всё, что я видел», писал Воннегут. Однако, подготовка к изданию романа Бойня номер пять или крестовый поход детей (пляска со смертью по долгу службы) заняла более 20 лет. Но книга того стоила. Явившись американской публике как раз тогда, когда страна изо всех сил пыталась покончить с другой войной – в маленькой азиатской стране под названием Вьетнам – выдающийся опус Воннегута задел за живое. С особой страстью отозвалась молодёжь из университетских кампусов по всей стране. Хотя автор и назвал своё произведение “неудачей”, читатели высказали диаметрально противоположное мнение, о чём свидетельствует тот факт, что роман Бойня номер пять стал бестселлером и впервые обрушил на Воннегута признание общенационального масштаба.

 Личный опыт Воннегута практически всегда проглядывает сквозь то, о чём он пишет. Особенно важны в этом аспекте детство и юность писателя в Индианаполисе. Вернувшись в родной город в 1986 году, чтобы прочесть ежегодную лекцию в память Макфадена, Воннегут, выступая в Северный Центральный Университете сказал: «Мои шутки родом из Индианаполиса. Мои жизненные позиции и установки родом из Индианаполиса. Мои аденоиды – тоже родом из Индианаполиса. Если я когда-нибудь отрекусь от Индианаполиса, я окажусь вне игры. Люди любят во мне именно Индианаполис». Связь писателя с родным городом не укрылась от читателей. Писатель Дэн Уэйкфилд, тоже индианец, однажды заметил, что в большинстве произведений Воннегута выведен, по крайней мере, один персонаж из Индианаполиса. Это навело Уэйкфилда на параллель с Альфредом Хичкоком, который любил появляться во всех своих фильмах.

 Связь семейства Воннегут с Индианаполисом началась в 1850-х годах, когда Клеменс Воннегут (старший), приехав из немецкой Вестфалии, поселился в столице штата Индиана и вступил в деловые партнёрские отношения с немцем Вольмером. Когда, уехав на Запад, Вольмер исчез, Воннегут взял на себя его часть дела, которое разрослось в доходное предприятие Скобяные Изделия Воннегута.

 Дедушка Курта, Бернард Воннегут, в отличие от своего внука, не любил работать в скобяной лавке. Распознав в себе художественную натуру, он изучал архитектуру в Массачусетском Институте Технических и Прикладных Наук, а также прошёл подготовку в Ганновере, (Германия). Недолго проработав в Нью-Йорке, Бернард в 1883 году вернулся в Индианаполис, где в партнёрстве с Артуром Боном организовал архитектурное бюро «Воннегут и Бон». Бюро выпустило такие значительные проекты, как the Das Deutsche Haus[1] (Атенеум, библиотека), первую Палату Здания Коммерции, Музей Искусств Джона Херрона, методистскую больницу, здание трастовой компании Флетчера.

 Отец Курта Воннегута, Курт Воннегут (старший), пошёл по стопам отца и сделался архитектором, унаследовав в 1910г. архитектурное бюро. 22 ноября 1913г. Курт Воннегут (старший) женился на Эдит Либер, дочери миллионера из Индианаполиса, пивовара Альберта Либера. Этот брак принёс троих детей: Бернарда (родился в 1914), Элис (родилась в 1917) и Курта младшего, явившегося миру 11 ноября 1922г.

 Хоть юные Воннегуты и были немцами в четвёртом поколении, они росли, мало что зная о своих немецких корнях. Курт считал, что это было результатом анти-германских настроений, превалировавших в массах после первой мировой войны. После того, как Америка вступила в войну на стороне Союзных Сил, всё, что хоть как-то ассоциировалось с Германией, вызывало подозрение. Городской оркестр Индианаполиса распался, потому что солист-сопрано был немцем, городские рестораны переименовали блюда с немецкими названиями, the Deutsche Haus превратился в the Athenaeum (Атенеум, библиотека), а министерство просвещения распорядилось о прекращении преподавания немецкого языка в школах. Анти-германские настроения стесняли родителей Курта. Поэтому, в воспитании мальчика было решено «воздержаться от ознакомления меня с языком ли, литературой ли, устными ли семейными преданиями, милыми моим предкам. Мать с отцом вызвались доказать свой патриотизм тем, что лишили меня родственных корней». Воннегуты-старшие всё-таки привили своему младшему сыну любовь к шутке; однако, первая мировая война, сотрясшая мировой порядок, любимый его родителями, заставила Воннегута познать с их стороны, как он выразился, «и унылую грусть, пробиравшую до самых костей».

 Брат и сестра Курта, будучи отпрысками богатого семейства, обучались в частных школах – Бернард посещал Парк Скул, а Элис – заведение для девочек Тьюдор Холл Скул. Однако в годы Великой Депрессии значительно сократился поток заказов фирме Воннегутов. Значительно урезанные в средствах, Воннегуты забрали младшего сына из частной Орчад Скул после третьего класса и определили его в Публичную Школу №43, школу Джеймса Уиткоба Рили, расположенную всего в нескольких кварталах от дома Воннегутов на Иллинойс-стрит.

 Эдит, мать Курта Воннегута (младшего) была дамой благородной и утончённой, привыкшей к  комфорту и привилегиям. Она убеждала сына, что по окончании Великой Депрессии он вновь займёт надлежащее место в обществе – будет посещать бассейн Атлетического клуба вместе с детьми ведущих семейств Индианаполиса, будет играть с ними в теннис и гольф в клубах Вудсток Гольф и Кантри. Однако, Курт прекрасно себя чувствовал в своём новом окружении. Позже он сказал: «Она не понимала, что, отказавшись от своих друзей в школе №43, … я потеряю всё». Даже сегодня Воннегут чувствует, по его выражению «неловкость, в связи с процветанием и всем остальным, что ассоциируется с людьми той общественной ступени, которую занимает моё семейство».

 Отчасти, упомянутая неловкость была связана с теорией идеализма, которую Воннегут впитал в бытность свою учащимся публичной школы. Этот идеализм часто проявлялся в его произведениях. Для Воннегута, Америка 30х гг. была нацией идеализма и пацифизма. В шестом классе, по словам писателя, его учили «испытывать гордость от сознания того, что Америка обладает сотней тысяч солдат регулярной армии, и что генералов американской армии мало волнует происходящее в Вашингтоне. Меня учили также жалеть несчастную Европу, поставившую под ружьё более миллиона человек и тратящую все деньги на самолёты и танки. Те основы гражданственности прочно засели в моём мозгу – я до сих пор во всё это верю».

 Школы Индианаполиса не только внушили Воннегуту идеи пацифизма и идеализма; именно там будущий писатель впервые испробовал перо. С 1936 по 1940гг., на протяжении всей учёбы в Высшей Школе Шортриджа, Воннегут был редактором вторничного выпуска ежедневного университетского издания Шортридж Хай Скул Экоу[2] (букв. «Эхо Высшей Школы Шортриджа»). Обязанности редактора газеты, позднее ставшей одой из немногих ежедневных университетских изданий, дали Воннегуту возможность писать для большой аудитории – для своих собратьев-студентов. Это было, по выражению самого писателя, «легко и весело». «Просто выяснилось», вспоминал Воннегут, «что я могу писать лучше, чем все остальные. У каждого есть что-то, что он может делать с лёгкостью, недоумевая при этом, почему у других это вызывает такие трудности». В случае Воннегута, это «что-то» было умением писать.

 Вспоминая свои школьные годы, Воннегут благодарил судьбу за то, что родился в Индианаполисе. «Этот город», писал он в своём сборнике Парки Страшнее Смерти, «бесплатно наделил меня начальным и средним образованием, которое было богаче и гуманнее, чем какие бы то ни было знания, полученные мной в пяти университетах». Воннегут также высоко отзывался о городской разветвлённой системе бесплатных публичных библиотек, посетители которых казались юному Курту «весёлыми ангелами-хранителями информации».

 По окончании Шортриджа, Курт подался на восток страны, в колледж при Корнельском Университете. Если б задуманное осуществилось, юноша стал бы архитектором в третьем поколении. Однако, его отец был полон такого негодования и печали по поводу отсутствия заказов в период Великой Депрессии, что убедил сына не идти по семейной стезе. Воннегут старший призвал сына забыть об архитектуре и изучить какое-нибудь полезное ремесло. Так Воннегут стал специализироваться в химии и биологии. Уже видя себя будущим писателем, Воннегут считал, что для него полезнее было изучать именно естественные науки, а не гуманитарные. Ведь он писал для своего удовольствия, и ни один профессор не говорил ему, для его же блага, насколько несовершенны были его творения; никто также не имел права указывать, что ему читать. Вследствие этого, как писательство, так и чтение были «чистейшим удовольствием» для индианца.

 Молодой Воннегут писал, что годы в Корнельском Университете он провёл в «пьяном дурмане», частично потому, что не гнушался алкоголем, отчасти же и потому, что изучал дисциплины, к которым не имел призвания. Тем не менее, он добился некоторого успеха вне стен университета – работал в ежедневной корнельской газете Корнел Дэйли Сан. Ещё до окончания первого курса Воннегут начал вести колонку «Простаки за рубежом», в которой собирал шутки и анекдоты из других изданий. Позже он завёл собственную колонку «В Общем - Всё Путём», в которой публиковал серию пацифистских статей. Рассказывая о годах, проведённые в Корнельском Университете на ежегодном банкете газеты Дэйли Сан, Воннегут вспоминал, что чувствовал себя самым счастливым человеком по ночам, оставаясь один, «взбираясь по склону, уложив солнце[3] в кроватку».

 Обучение в восточном университете было прервано вступлением Америки во вторую мировую войну. «К середине предпоследнего курса я завалил все предметы», признавался писатель, «поэтому был рад вступить в армию и пойти на фронт». В январе 1943г. Воннегут завербовался добровольцем в Армию. Несмотря на то, что вначале ему было отказано по состоянию здоровья – в Корнеле Курт подхватил воспаление лёгких – позже он был принят и приписан к Специализированной Программе Подготовки. В соответствии с данной программой, Воннегута послали изучать техническую инженерию в Технологический Институт Карнеги в Питтсбурге и в университет штата Теннеси.

 Многих удивило то, что Воннегуту, столь яро пропагандирующему пацифизм в своих произведениях, так легко далось решение пойти воевать. На этот вопрос Воннегут отвечает с трудом. «Что касается моих пацифистских убеждений», говорит он, «они ничего не стоят, если не признать их двойственность».  На вопрос, кем из американцев Воннегут больше всего хотел бы быть, он однозначно называет имя Джошуа Лоуренса Чемберлена, преподавателя в колледже, а также военного героя, чей доблестный штык активно способствовал положительному для американских частей исходу битвы под Геттисбергом. 

 Несмотря на то, что молодой Воннегут проходил инструктаж по применению 240-миллиметровой гаубицы, которую писатель позже окрестит смертельно ужасным орудием Франко-Прусской Войны, в конечном итоге он стал батальонным разведчиком при 106-й пехотной дивизии, расквартированной в лагере Аттербери, немного южнее Индианаполиса. Именно в тот период Воннегут встретил Бернарда В. О’Хэйра, с которым у него наладились дружеские отношения. Бернард попал в тот же лагерь в Дрездене, что и молодой Воннегут. Ему суждено было сыграть значительную роль в создании  Бойни номер пять.

 В 1944г. в День Матери Воннегут получил отпуск и поехал домой, где с ужасом узнал, что его мать покончила с собой несколько часов назад. Эдит Воннегут страдала всё усиливающейся депрессией по поводу потери семейного состояния и своей неспособности хоть как-то поправить положение, продавая свои романы и повести в популярные журналы того времени.  «Она изучала журналы с той же скрупулезностью», писал Воннегут, «с какой азартные игроки изучают стартовые листы на бегах». Хотя Эдит и была хорошей писательницей, Воннегут вспоминал, что «ей не доставало той вульгарности, какую ждали от неё популярные иллюстрированные журналы. К счастью, у меня этой вульгарности было хоть отбавляй». Когда Курт вступил в самостоятельную жизнь, ему удалось осуществить мечту своей матери: он писал для журналов Кольерс, Космополитэн, Сэтэдэй Ивнинг Пост и Лэйдиз Хоум Джорнэл (букв. “Домашний Журнал Для Женщин”)[4].

 Спустя 3 месяца после смерти матери, Воннегута послали в Европу, где он попал в плен во время последней мощной атаки германских войск в Бельгии. Пленных, включая Воннегута, погрузили в товарные вагоны и переправили в Дрезден – «первый город, потрясший моё воображение», как отозвался о нём писатель. Вместе с другими военнопленными Воннегута поселили на скотобойне и заставили работать на фабрике по производству солодового сиропа. Ежедневно, на пути в другие немецкие города, куда их направляли с грузом, молодой солдат слышал жужжание бомб над головой. 13 февраля 1945 г. по Дрездену разнёсся вой сирены воздушной тревоги. Воннегут, некоторые другие военнопленные и их немецкие стражники укрылись в морозильных камерах для хранения мяса, расположенных глубоко под скотобойней. «Там было прохладно, и вокруг висели туши животных», вспоминал Воннегут. «Когда мы поднялись на поверхность, нас окружила смерть. Чёртов город был выжжен дотла».

 Описывая последствия бомбёжки, унёсшей жизни около 135 тыс. человек, в интервью Парижскому Обозрению, Воннегут рассказывал, как пленных день за днём заставляли разгребать завалы на месте бывших зданий и убежищ, чтобы вытаскивать трупы с санитарной целью:

 Когда мы входили, обычное убежище /…/ выглядело, как трамвай, полный людьми, у которых одновременно случился сердечный приступ. Люди просто сидели на скамьях, но при этом все они были мертвы. Трупы сгружали в вагоны и отвозили в парки – огромные пространства, свободные от обломков зданий. Немцы возводили похоронные костры и сжигали на них мертвецов, чтобы избежать распространения запаха и заразы. Это было подобно дьявольски спланированному пасхальному действу.

Освобождение пришло вместе с войсками Красой Армии. Воннегут вернулся на родину и вскоре, 1 сентября 1945 г., женился на Джейн Мэри Кокс. Молодая семья переехала в Чикаго, где Воннегут занялся подготовкой работы на степень магистра антропологии на базе Чикагского Университета. Провалившись на защите диссертации «Колебания между добром и злом в простейших сказочных сюжетах», Воннегут уходит из университета и становится заведующим отделом «внешних связей» при исследовательских лабораториях Дженерал Электрикс в городе Скенектади, штат Нью-Йорк. В качестве отступления: в 1971 г. Чикагский Университет всё-таки присудил Воннегуту степень магистра антропологии за его роман Колыбель для Кошки.

Ещё работая на компанию Дженерэл Электрикс, Воннегут начал рассылать свои рассказы в популярные журналы. Его превым напечатанным произведением стал рассказ Эффект Барнхауза, появившийся в 11 февраля 1950 г. в журнале Кольерс. За эту публикацию Воннегуту заплатили $750 (минус непременные 10% комиссионных). Рассказывая в письме к отцу о своём успехе, Воннегут написал: « Думаю, я на правильном пути. Я открыл сберегательный счёт в банке и положил весь мой гонорар. Я буду продолжать вносить деньги до тех пор, пока не накопится та сумма, что я зарабатываю за год в Дженерэл Электрикс. Думаю, что ещё 4 рассказа – и соответствующая сумма будет у меня на счету. А потом я брошу свою треклятую работу в лаборатории и – да поможет мне Бог – в жизни не примусь за что-либо подобное».

Всё получилось практически так, как было задумано. В 1951 г. Воннегут уволился из Дженерэл Электрикс и переехал на мыс Код, чтобы полностью посвятить себя писательской деятельности. Несмотря на то, что он пёк рассказы как блины и продавал их в разные журналы, писателю из Индианаполиса всё же приходилось подрабатывать. Он работал преподавателем английского в одной из школ мыса Код,  сочинял рекламные тексты для одного агентства, а также открыл одно из первых в США представительств автомобильной компании Сааб. Критика часто относила Воннегута к числу писателей-фантастов, исходя из жанра его коротких рассказов, а также таких романов, как Пианист (1952) и Сирены Титана (1959). «Можно подумать», сказал Воннегут в одном интервью, «что невозможно быть одновременно приличным писателем и знать, как устроен холодильник. Да, джентльмен и коричневый костюм в Сити несовместимы, но здесь совсем другое дело». К этому же периоду относятся смерти отца и сестры писателя.

В романах, предшествующих Бойне номер пять, таких как Колыбель для кошки, Порождение тьмы ночной, Дай вам Бог здоровья, мистер Розууотер, уже затрагиваются темы, которые будут полностью раскрыты в Бойне номер пять. Это, по Воннегуту, «почти невыносимая сентиментальность, стоящая за всем». Самую эту сентиментальность писателю, вероятно, привила чернокожая кухарка, Ида Янг, работавшая в доме Воннегутов. Янг часто читала Курту стихи из антологии идеалистической поэзии. В тех стихотворениях речь шла о «вечной любви, о преданных собаках и скромных жилищах, скрывающих за своими стенами счастье, о стареющих людях, о посещениях кладбищ, об умирающих младенцах». Сущность романа Воннегута лучше всего воплощает один из персонажей, полоумный миллионер Элиот Розуотер, восклицающий: «О, чёрт, приходится быть добрым».  Несмотря ни на что, Воннегут время от времени напоминает: «жалость подобна ржавчине на машине социальной жестокости».

Лишь поверхностно касаясь темы собственных военных переживаний в других своих произведениях (например, Розуотер в бреду видит объятый огнём Индианаполис) - Воннегут в 1969 г. публикует книгу о бомбёжке Дрездена. Бойня номер пять – это повествование о Билли Пилигриме, военном разведчике, который, повторяя судьбу самого писателя, был взят в плен немцами в бельгийском сражении 1944 г. и перевезён в Дрезден, где ему и ещё нескольким военнопленным посчастливилось выжить после авиа налета на город 13 февраля 1945 г. Пилигрим превозмогает психическую травму, нанесённую ему войной с помощью перемещений во времени на планету Тральфамадор, жители которой обладают способностью одновременно видеть прошлое, настоящее и будущее. «Книга такая короткая и такая путанная, потому что ничего вразумительного про бойню написать нельзя. Всем положено умереть, навеки замолчать, и уже никогда ничего не хотеть», - объясняет Воннегут.

Странное, но захватывающее путешествие сквозь временное и событийное полотно второй мировой войны, названное одним критиком  «вдохновенной путаницей», далось писателю нелегко. Он проработал над книгой – откладывая и снова берясь – многие годы. В 1967 г. Воннегута удостоили Гуггенхеймовской стипендии, которую он потратил на поездку в Дрезден вместе со своим другом, также бывшим военнопленным Бернардом О’Хейром. Вместе они собирали материал для книги. За 3 года до этого Воннегут, разыскав О’Хейра в Пенсильвании, удостоился довольно холодного приёма от его жены Мэри – об этом писатель рассказывает во вступительной главе книги. Мэри О’Хейр не сомневалась в том, что индианец станет рассказывать о молодых солдатиках, как о настоящих взрослых мужчинах, и создаст нечто, из чего потом слепят фильм с Фрэнком Синатрой или Джоном Уайном в главной роли. «Она открыла мне глаза, заставила написать о том, какими мы были детьми – многим не было ещё и 17. У нас были детские лица – не думаю, что в плену мне приходилось часто бриться. Во всяком случае, не припоминаю такой проблемы».

Писатель обещал Мэри О’Хэйр, что если когда-нибудь закончит эту книгу, никакой роли ни для Фрэнка Синатры, ни для Джона Уэйна в ней не будет. Даже больше, добавил он, книга будет называться «Крестовый поход детей». И Воннегут сдержал слово. Роман Бойня номер пять или крестовый поход детей, пляска со смертью по долгу службы вышел в свет. В книге вновь появляются старые темы и персонажи (Килгор Траут, Элиот Розуотер и Ховард Кэмпбел), здесь слито воедино всё, что Воннегут когда-либо в своей творческой жизни пытался сказать об условиях человеческого существования. Чёрный юмор, пессимизм, неповторимые сравнения – всё это, как ни странно, призвано заставить читателя не забывать о гуманности, даже перед лицом бедствия. Примером здесь служит библейская героиня, жена Лота, превращенная в соляной столб за то, что осмелилась оглянуться на свой бывший дом.

Воннегут посчитал, что книга не удалась. Этого и следовало ожидать, ведь «её написал соляной столб». Однако читатели не согласились с этим суждением. Явившись свету в разгар войны во Вьетнаме, Бойня номер пять задела за живое американскую публику, столкнувшуюся с настоящей бойней и пытавшуюся покончить с этим кошмаром. Нельзя не учесть то, что роман Воннегута был опубликован в год потрясающих событий: Нейл Армстронг ступает на Луну, нью-йоркские бейсболисты выигрывают первенство, более полумиллиона молодых людей собираются на молочной ферме в штате Нью-Йорк на музыкальный фестиваль Вудсток, американские солдаты вырезают всё население мирной вьетнамской деревни Май-Лай. Успех книги и премьера фильма, снятого по мотивам (1972 г.), возвела Воннегута в ранг американского культурного символа. Особо остро на чувство абсурда Воннегута и его провидческие предостережения о печальных перспективах на будущее планеты отреагировали студенты. «Да, я моралист», - признал писатель. «Я призываю своих читателей не брать больше, чем надо, не жадничать. Я прошу их не убивать, даже в порядке самозащиты. Я прошу их не загрязнять воду и атмосферу. Я прошу их не истощать общественное достояние».

Для тех, кто недоумевает по поводу слов «Такие дела», появляющихся каждый раз, как кто-нибудь из героев Бойни номер пять умирает (кстати сказать, это происходит ровно 103 раза), скажем, что идея этой фразы появилась у Воннегута по прочтении Путешествия на край ночи, шедевра  французского писателя Селина. Использование этой фразы  раздражало многих критиков, да и самому писателю казалось  чрезмерным. Однако «как-то нельзя было без неё».

С самого выхода в свет Бойня номер пять считается величайшей и наиболее неоднозначной работой Воннегута. Книгу вносили в списки изучаемой литературы в школах по всей стране, её также запрещали. В 1973 г. чиновники из Дрейка, штат Северная Дакота, дошли до того, что изъяли все экземпляры романа и сожгли. «Гротескно и смешно», - так охарактеризовал действо Воннегут. «Я рад, что мои солдаты выражаются именно так и никак иначе», - добавил писатель. Мне лично нравится мысль Воннегута о том, как прекратить запреты на книгу в США. Надо, считает он, всякого кандидата на пост в школьном отделе пристёгивать к детектору лжи и спрашивать: «Ты после окончания университета хоть одну книгу с начала до конца прочёл? Копнём глубже, а в университете читал?» Ответивших отрицательно следует лишать права выставлять свою кандидатуру на какой бы то ни было пост в школьном отделе.

Последнее соображение по поводу Бойни номер пять от автора, который по сей день создаёт качественные произведения. На вопрос о том, что он думает по поводу книги, Воннегут ответил, что лишь один человек на всей планете выгадал в  той бомбёжке. «Налёт ни на секунду не сократил войну, ни единого человека не освободил из плена. Лишь один извлёк пользу. Не пять, не десять, а лишь один». И этим единственным человеком был сам Курт Воннегут, который, насколько он сам помнит, в общем счёте получил где-то по пять долларов за труп.

(Англо-русский перевод статьи выполнен Калкиной Ириной)