Вниз по Ниагаре.

«The Guardian», 25 января 2003 года.

Воспоминания от первого лица:
Курт Воннегут о болезни своего сына.

Через пару лет после того, как в 1975 году увидела свет книга моего сына, мне позвонил один киноактер. Мы ни разу не встречались, но он знал, что мой сын сперва сошел с ума, а потом поправился. Теперь его сын сходил с ума, и он нуждался в совете. Он спросил, как поживает мой отпрыск, и я ответил, что Марк только что окончил медицинский факультет Гарварда.

Он сказал: «Вот это ремиссия!» Я сказал: «Нам повезло, и я искренне надеюсь, что повезет и вам». Это было все, чем я мог помочь тогда. Это все, чем я могу помочь сейчас. Скажу иначе: некоторые люди спускаются в бочке с Ниагарского водопада и остаются в живых. Некоторые - нет. Турбулентность - неслабая вещь.


Самой антиобщественной выходкой моего сына Марка в промежутке времени между отъездом его крыши и его собственным переездом, с моей помощью, в Канадскую Академию Смеха, явилось то, что после бессмысленного и продолжительного потока красноречия он пробил бильярдным шаром дыру в венецианском окне Ванкуверской городской коммуны в провинции Британская Колумбия. Лишь тогда его друзья - дети цветов - использовали телефон, чтобы сообщить мне: ваш сын нуждается в отце.

Господи, благослови телефоны.

Дражайшая мать Марка, Джейн Мари, в девичестве Кокс, ныне покойная, по вероисповеданию квакер, окончившая, как и Марк, квакерский колледж Свартмор в Пенсильвании, частенько говаривала ему: ты рожден, чтобы спасти мир. Выбрав своей специализацией в колледже религию, он и не думал тогда становиться тем, кем впоследствии стал: педиатром. Впереди маячила возможная подготовка к принятию духовного сана в Унитарной церкви.

Ему тогда исполнилось 22, а сам я был желторотым цыпленком 47 лет, каких-то 32 года тому назад. Покуда мы во взятом напрокат автомобиле преодолевали путь от дома с разбитым венецианским окном в Ванкувере до заведения в соседнем Нью Вестминстере, которое оказалось отличным частным госпиталем для душевнобольных, Марк успел превратиться, по меньшей мере, в джазового саксофониста и художника. Он весело щебетал всю дорогу - речь была человеческой, но стиль был достоин его героя Джона Колтрейна - такие лихие словесные рифы он выписывал.

В то время как мы сидели в приемной этой Канадской Канатчиковой дачи, которая, надо сказать, носила терапевтически неудачное имя «Голливудский госпиталь», Марк увлекся большой наполненной песком и окурками чашей, запустив в нее обе руки. Когда к нам подошел санитар, Марк принялся писать картину своими грязными пальцами прямо на его животе, обтянутом белой униформой. Вежливость санитара не знала границ.

Так вот - Марку, в конце концов, удалось прийти в себя, что, как мне сказали, не удалось сделать сыну того актера.

Я вспоминаю, как однажды мне приглянулась в подарочном магазине хорошенькая вещичка, священная для последователей некоей веры, о которой я ничего не знал. Шутки ради, я спросил у обслуживающей меня продавщицы, не накликаю ли я беды, если стану непочтительно обращаться с божком. Шутки ради, она ответила: «следует полагать, это зависит от того, скольких заложников вы оставили судьбе»

Поразившись столь неожиданно красивым и метким словам, я решил проверить, не являются ли они цитатой. И я проверил. Как оказалось, фраза принадлежит Фрэнсису Бэкону, и в полном изложении выглядит так: «Тот, кто обзавелся женой и детьми, отдал заложников судьбе»

Верно, верно…

Прошлым летом я сидел на заднем крыльце дома одного из семерых заложников, что я отдал судьбе. Дело было перед самым закатом, так что все тени расползлись далеко. Мы взирали на луг, отчасти наш, но не весь, приятный, но ничем не выделяющийся луг, упиравшийся в темный лес в нескольких сотнях ярдов от нас. И этот экс-заложник, этот врач-педиатр, этот саксофонист и художник, и писатель, и шахматист, и отец двоих взрослых сыновей, сказал - наши дети - имея в виду детей Америки - наши дети находятся в таком же лесу.

Марк Воннегут, доктор медицины, перелопативший ради поступления в медицинский институт кучу подготовительных курсов, сказал, что детям Америки придется пересечь неразмеченный луг для того, чтобы присоединиться к нам на крыльце, чтобы стать взрослыми. Он сказал, что новая технология убрала с поляны все таблички, и теперь выбор жизненного пути перестал быть таким уж легким делом. К тому же, луг между нами превратился в минное поле.

Я спросил: «Док, ты был настолько безумен треть века тому назад. Отчего ж ты так непререкаемо нормален сейчас?»

И он ответил: «У меня был легкий случай»

© Курт Воннегут 2003

Перевод оригинального текста выполнил copperkettle78